Вход на сайт

Наши партнеры

Рядом с российским Императором: роковой выбор принцессы Аликс

Цесаревич Николай Александрович и Александра Фёдоровна после помолвки, апрель 1894 г. Пересматривая фрагменты дневниковых записей последней российской императрицы Александры Фёдоровны, внушительную часть которых составляют выписки из книги Дж. Р. Миллера «Домостроительство, или Идеальная семейная жизнь», сделанные ею в сентябре 1899 г., начинаешь понимать, насколько точные и важные моменты о супружеской жизни она фиксировала, будучи, в первую очередь, женой и матерью. Сейчас, когда рушатся многие общественные устои, и народ страдает под гнетом собственной безнравственности, эти строки становятся особо актуальными, подчёркивающими супружеские добродетели. Один из таких фрагментов, отмеченных Александрой Фёдоровной, стоит привести в качестве подтверждения вышесказанного: «Брак – это соединение двух половинок в единое целое. Каждый до конца своей жизни несет священную ответственность за счастье и высшее благо другого». Именно таким принципам следовала императрица до последних минут своей жизни, остававшейся верной мужу и семье и тому выбору, который она сделала, связав свою жизнь с Россией.

Непростому браку последнего царя и царицы Александры очень многие придавали роковой характер. Но считала ли свой выбор роковым сама императрица? И почему, несмотря на все сложности и преграды, мешавшие полноценной жизни в России, она не жалела о своём выборе? Никто не сможет дать точные ответы на эти вопросы, но разобраться с ними все же стоит….

История знакомства венценосных особ – шестнадцатилетнего цесаревича Николая Александровича и двенадцатилетней гессенской принцессы Алисы, приехавшей в Россию на свадьбу своей старшей сестры Эллы, впоследствии Великой княгини Елизаветы Федоровны, берёт начало с июня 1884 г. Наблюдая недолгий, но счастливый брак собственных родителей, Алиса желала видеть, как старшая сестра начнёт создавать семейный союз в избранной ею России, как будет счастливой и преданной женой. Николай после первой встречи написал в дневнике про Алису, что это девушка произвела на него неизгладимое впечатление. Новая встреча состоялась лишь через пять лет после знакомства, когда Алиса приехала к сестре погостить, однако во дворе все понимали, что это смотрины. После полуторамесячного пребывания в Петербурге и отъезда гостей в дневнике Николая появится новая запись: «Я чувствую желание жениться. На ком же? Конечно на Аликс Дармштадской. Я почти убежден, что наши чувства взаимны». Однако Наследнику российского престола было предложено подумать о женитьбе на принцессе Орлеанского дома, чтобы укрепить союз России с Францией. Перечить отцу и настаивать на браке с Аликс он не стал, заняв выжидательную позицию.

Алиса, в свою очередь, отказывает всем другим претендентам на ее руку и сердце, но со стороны Гессенского двора брачные планы Николая и Алисы тоже не встречали сочувствия. Английская королева Виктория, занимавшаяся воспитанием Алисы с малолетнего возраста, недолюбливала русских императоров Александра II и Александра III, которые, отвечали ей презрительной неприязнью. При таких недружелюбных отношениях Николай Александрович не мог встретить поддержки со стороны бабушки принцессы Алисы. Позже она выразит крайнее недовольство браком любимой внучки в виде эмоциональных писем старшей из принцесс Гессенских, Виктории: «…моя кровь холодеет, когда я думаю о ней, такой молодой на столь небезопасном троне …».Через пару недель, 7 ноября 1894 г., королева, вероятно, смирившись с фактом, писала: «…я уверена, что потом это будет могущественная Императрица!!»

Прошло целое десятилетие, но вот, 8 апреля 1894 года Николай и Александра помолвились, а бракосочетание произошло в церкви Зимнего дворца через неделю после похорон Александра III. Бракосочетание, как и принятие гессенской принцессой православия в трудные и неспокойные для Дома Романовых дни явилось своего рода срочной и неординарной мерой для того, чтобы успокоить страну и укрепить положение монархии. Об этих днях императрица впоследствии скажет:«Свадьба наша была, как бы продолжением похорон». Как оказалось, не только свадьба, но и первый год их супружества был годом траура в стране и в первую очередь в семье, но для молодых это было весьма кстати, поскольку замирание дворцовой жизни способствовало их уединению.

При сопоставлении характеристик Александры Федоровны и Николая II, становится очевидным, насколько их гендерные роли им не соответствовали. По воспоминаниям окружения, Николай неизменно предстает безвольным, «безусловно подчиненным жене», а Александра – помыкающей им: «Если бы государь имел волю, то такая жена, как Александра Федоровна, была бы соответственная. Несомненно, что она его любит, желает ему добра – ведь в его счастии ее счастие. Может быть, она была бы хорошею советчицею какого-либо супруга – немецкого князька, но является пагубнейшею советчицею самодержавного владыки Российской империи» [2, С. 10].

Этот союз стал явлением исключительным среди коронованных особ, где браки совершаются главным образом по политическим соображениям, а не по любви. Изучение переписки царской четы позволяет предположить, что императрица относилась к мужу по-матерински. Вероятно, отношения в императорской чете строились по типу «мать-и-сын»: «Прощай, мой маленький», мой бедный малютка!». Николай признавался: «Если бы не она, я бы ничего не вынес». Свой семейный союз последняя российская императрица восприняла, как ниспосланная данность жизни, через которую она обязана пронести различные испытания своей судьбы [1, С. 16 – 18]. Она считала, что жена должна разделять радость и страдания членов семьи, уметь сострадать и помогать, обучая этому искусству своих детей [1, С. 18]. Как показали последующие события, её принципы стали пророческими, поскольку судьба преподнесла ей немало испытаний.

Одно из них было связано с тем, что немецкая линия в романовской династии постоянно и активно эксплуатировалась их противниками, которые нередко именовали царей «Голштинской династией». Принцесса Аликс была дочерью великого герцога Гессенского Луи IV, но тот факт, что императрица была немкой, не может служить основанием для утверждения, будто она не воспринимала всё русское. Обратившись к её письмам, можно заметить, что в них она довольно часто затрагивает эту тему, признаваясь мужу: «Ты знаешь, как я люблю твою страну, которая стала моей» [3]. При всём этом в России недолюбливала свою императрицу, причём нелюбовь была практически единодушной.

Многие мемуаристы и позднейшие исследователи пытались разобраться в причинах подобного отношения. Версии строились вокруг мысли о ее происхождении, что она так и не смогла стать своей на новой родине. Однако датчанка Дагмара, её свекровь, таких чувств не вызывала. Действительно ли это было вызвано непохожестью царицы на русскую женщину? Даже поверхностное сравнение ее суждений и поступков с комплексом представлений, типичных для российского обывателя того времени, не приводит к выводу о её какой-то отличительности и непохожести. Как бы то ни было, в народе за ней всё активнее закреплялась характеристика «грязной немки». Тон воспоминаний современников также был недобрым: В.И. Чеботарева, старшая сестра в дворцовом лазарете императрицы, писала в своем дневнике: «Волосы дыбом встают: в чем только ее не обвиняют, но общий, дружный порыв – нелюбовь и недоверие». По её выражению, «она погубила и всю семью, несчастная, больная душой, больная мистицизмом и гордыней» [2, С. 21]. Главный же укор в адрес Александры Федоровны состоял в необоснованном «воздействии на личные назначения Николая II…». По мнению представителей интеллигенции, в частности знаменитого адвоката А.Ф. Кони, Александра Федоровна была «психопатической женой» Николая II, «пребывавшего под ее немецким башмаком», которая как царица, говоря словами З.Н. Гиппиус, «никому не нравилась» [2, С. 25].

После рождения долгожданного сына императрицу ожидало новое потрясение: наследование Алексеем гемофилии, что также провоцировало нападки. Великая княгиня Ольга Александровна делилась воспоминаниями: «Сначала обвиняли мою бедную невестку в том, что она передала сыну болезнь, а затем принялись укорять ее за то, что она выбивалась из сил, чтобы как-то этот недуг вылечить. Разве это справедливо?». Действительно, в сложившейся ситуации у императрицы не было выбора, на ее руках был не только неизлечимо больной сын, но и муж, оказавшийся в условиях военного и предреволюционного времени [4].

Возникает вопрос, а что сделал Николай для своей супруги? Как защищал ее от этих нападок и сплетен? Французский посол в Петрограде М. Палеолог в своем дневнике приводит следующие слова Николая: «Императрица, – иностранка; у нее нет никого, кроме меня, для того, чтоб защитить ее. Ни в коем случае я ее не покину… На ее счет распространяют гнусные клеветы; но я сумею заставить ее уважать…». Однако ни как император, ни как муж Николай этого не сделал [2. С. 28].

Вследствие непринятия её фигуры обществом, царица, не находя поддержки, испытывала навязчивые состояния, сильно влиявшие на ее восприятие действительности. Императрица искала утешение в уединении, вела замкнутый образ жизни, сократила общение с придворной камарильей. Но и это оборачивалось против нее. Определенную роль в замкнутости и обособленности императрицы сыграло и то обстоятельство, что она не вполне свободно изъяснялась на русском языке, с сильным английским акцентом [6].

Она постоянно чувствовала себя в окружении врагов. Ее мир был полярным: с одной стороны «наши», с другой — сплоченная масса недоброжелателей: «они все заодно». Ее женское чутье помогало ей стать необходимой своему мужу и со временем управлять его мнением. Она одобряла самые крайние действия царя: очень хорошо, что не принял Родзянко; отлично, что распустил Думу. Царю нельзя делиться с ними силой своей сакральности! Она хорошо знала его, любила его и мечтала стать его опорой. Она знала, на какие струны стоит надавить, чтобы добиться своего [8, С. 160]. Александра, как и ее царственный супруг, считала монархию частным, семейным делом, для этого у неё были и свои женские мотивы: ведь царствовал ее супруг, а трон наследовал ее сын. Панически боясь расставания с семьей, она усиленно внушала царю, что она — его единственная опора, что борьба против нее — это борьба против него, без нее царь станет легкой добычей их общих врагов.

По свидетельству П. Жильяра, влияние легко возбудимой по природе Аликс на государя было «очень велико, но почти всегда гибельно. Она сделала из политики вопрос чувства и личного предпочтения и слишком часто руководилась симпатиями или антипатиями». Особенно усилилось это влияние после того, как государь принял в 1915 г. на себя Верховное командование, а императрица стала принимать все большее участие в государственных делах [4]. Царь признавал роль жены в принятии этого важного решения [8, С. 157].

Первое время царица делилась с супругом своими соображениями довольно робко: «Вот я надоедаю тебе вещами, которые меня не касаются…». Она призывает и наставляет его: «Будь более самодержавным, мой дорогой друг, покажи свою волю!», «позволь мне помочь тебе, мое сокровище …будь энергичен, на благо твоей родины». Так было до лета 1915 г. В дальнейшем ее тон сильно изменился: «Возьми клочок бумаги и запиши себе, о чем тебе нужно переговорить…». А в декабре 1916 г. напор царицы достиг своего апогея [8, С. 158]. Постепенно Александра Федоровна, искренне не понимая всей противоестественности этого, начала высказывать свои соображения по поводу военных действий и внутренней жизни армии. К осени 1916 г. ей удалось выстроить идеальную, по ее мнению, вертикаль власти: царь в Ставке со «славным Алексеевым», она в столице вместе с послушным кабинетом управляет жизнью тыла. Сам император России благодарит ее за посильную помощь в деле управления огромной воюющей страной: «Ты такая сильная и выносливая — восхищаюсь тобою более, чем могу выразить».

В письмах она старалась поддержать мужа, молилась Богу, чтобы он дал ему мужества, крепости и терпения, а русской армии успехов. Как показывает переписка, Александра Федоровна любила мужа неугасающей любовью и всеми силами старалась помочь ему: «О, дорогой мой, как бесконечно ты мне дорог! Если бы я только могла помочь тебе нести твое тяжелое бремя!» Она часто напоминала в письмах мужу, что никто не имеет права судить о его действиях, что он император [9, С. 238].

С.Ю. Витте вспоминал: «О том, какое она имеет влияние на государя, приведу следующий факт, несколько раз повторявшийся. Когда после 17 октября государь принимал решения, которые я советовал не принимать, я несколько раз спрашивал его величество, кто ему это посоветовал. Государь мне иногда отвечал: «Человек, которому я безусловно верю». И когда я однажды позволил себе спросить, кто сей человек, то его величество мне ответил: «Моя жена».

Во время войны ненависть к «царице-немке» росла с каждым годом. Среди обывателей был распространены анекдоты про немку-императрицу. Например, «Царевич плачет. Няня говорит: «Малыш, отчего ты плачешь?» – «Ну, когда бьют наших, – отвечает царевич, – плачет папа, когда немцев – мама, а когда мне плакать?». Крестьяне в далеких деревнях открыто называли царицу изменницей; появлялись всевозможные слухи, от стремления императрицы свергнуть безвольного царя и стать самодержавной правительницей России до подробностей её развратной жизни [5]. Хотя нужно отметить, что отношение к Германии у нее закономерно было двояким: имея родственников по обе стороны фронта, она принимала близко к сердцу их утраты, но, будучи русской царицей, ненавидела немцев как нацию. Выходит, в непростое историческое время Александра Федоровна становилась фигурой, на которую проще всего было списать вину за все политические просчеты и издержки.

Февральская революция 1917 года положила начало серьезных политических изменений в Российской империи. Император Николай II отрекся от престола и был арестован вместе с семьей и приближенными ко двору. Императрица Александра Фёдоровна вместе с детьми находилась в Царском Селе в безвыходном положении, переживая за политические потрясения в стране, она разрывалась между больными детьми, в полном отчаянии сжигала письма и дневники, которые ей были очень дороги, чтобы они не стали предметом публичного обсуждения и не могли быть истолкованы как измена. Прибытие 9 (22 марта) 1917 года уже бывшего императора Российской империи в Царское Село стало праздником для Александры Фёдоровны, всем сердцем переживавшей, что больше никогда не сможет увидеть своего мужа. По воспоминаниям Жильяра, с приездом императора она приобрела душевное спокойствие, могла полностью посвятить себя тем, кого любила.

По воспоминаниям Керенского, Александра Фёдоровна очень остро переживала утрату положения своей семьи, на этой почве у нее часто случались нервные припадки. В письмах к своей подруге Юлии Ден, императрица сама жалуется на ухудшение своего здоровья. Кроме этого, ее тревожил вопрос, почему общество настроено против нее и считает, что она на стороне Германии, ведь по образованию она англичанка. Даже находясь под арестом, буквально оторванная от внешнего мира, императрица находила в себе силы жить и вести себя достойно и стойко, растить детей, ухаживать за ними, обучать в условиях полной изоляции. Несмотря на потерю своего положения, Александра Федоровна продолжала любить Россию и тревожиться за её дальнейшую судьбу. По ее мнению, все несчастья, которые выпали на их долю, им послал Бог и они должны с ними справиться. В своем последнем письме из Царского Села от 30 июля 1917 года к подруге Лили, Александра Фёдоровна пишет: «Вера, Надежда и Любовь – это все, что есть в жизни».

Действительно, можно утверждать, что это было для нее всем: вера в светлое будущее России, надежда на скорейшее прекращение хаоса и разрухи, и безграничная любовь к своей семье, детям, супругу и России. 31 июля 1917 г. семья Романовых была отправлена в Тобольск [7, С. 543 – 545]. К началу 1917 г. Николай и Александра свою историческую роль сыграли до конца. Все уральские события – это фрагменты личной трагедии семьи, которая для Большой истории была уже потеряна [8, С. 175].

В действительности ли Россия была «несчастной» из-за Александры Федоровны, или наоборот, – Александра Федоровна, оставшаяся без короны, обесцененная как супруга и мать, была бы гораздо счастливее, не выходя замуж за цесаревича Николая Александровича, не окажись она в стране с нестабильной политической обстановкой? Не исключено, что, окажись на ее месте другая, с ней поступили бы точно так же, нашлись бы «фатальные» недостатки, развратные фавориты. Это была одинокая борьба женщины против своего времени и придворного окружения, не оставившего ей ни единого шанса, чтобы выжить.

Таким образом, императрица Александра Федоровна предстает в контексте своей семейной жизни не только жертвой политических обстоятельств, но и своеобразной заложницей синдрома «женщины, которая слишком сильно любила». Искренне приняв своего супруга как данность – Александра Федоровна, не бросив своего мужа в самую трудную минуту, духовно поддерживала его до последних минут расстрельной комнаты Ипатьевского дома [1, С. 16 – 18]. Ее деятельный характер прорывался в ее повседневной жизни замужней женщины, однако стереотипы патриархального общественного сознания в России сопротивлялись слишком активной жизненной позиции, которую, считали неуместной для женщины, повлекло за собой досадные и ложные обвинения и в оккультизме, и в антипатриотизме. Даже после смерти имя Александры Федоровны сочувствия не вызвало: ей в памяти потомков отводилась роль нелицеприятного изгоя, «злого гения» династии и империи. Возможно, если бы его супругой была женщина с более широкими взглядами и большей проницательностью, которая поняла бы, что такой режим является анахронизмом в XX веке, то история его царствования была бы иная, но это только наши предположения…

Б.В. Петелин, И.С. Смирнова (Череповец)

Библиография

  1. Баглик М.К. формирование семейных ценностей на примере дневников императрицы Александры Федоровны Романовой /​/​Студенческая наука Подмосковью : материалы Международной научной конференции молодых ученых. – Орехово-Зуево: МГОГИ, 2015. – С. 16 – 18.
  2. Белова А.В., Волошун П.В. Императрица Александра Федоровна в контексте семейной жизни: супруга и мать /​/​История повседневности (Санкт-Петербург)-2010. №1. – С.7 – 31.
  3. Дневник Александры Фёдоровны /​/​Царские дети. Издание Сретенского монастыря, 2003. – 448 с.
  4. Зимин И. В. Последняя российская императрица Александра Федоровна /​/​Вопросы истории. — 2004. — №6. — С. 112 – 120.
  5. Колоницкий Б.И. Слухи об императрице Александре Федоровне и массовая культура /​/​Вестн. Истории литературы и искусства. – М., 2006. – Т.3. – С. 362 – 378.
  6. Кряжев Ю. Н. Последняя российская императрица — Александра Фёдоровна (правда и вымысел в отечественной истории) /​/ https://​www​.omgtu​.ru › files › arhiv › 5 – 30 исторические науки (Дата обращения 15.12.2019)
  7. Максимова Ю.О. Повседневная жизнь императрицы Александры Федоровны в заключении в Царском селе глазами современников /​/​Революции в отечественной и мировой истории: к 100-​летию российских революций 1917 года. Материалы международной научной конференции. Под редакцией В.М.Доброштана, С.И. Бугашева, А.С. Минина, Т.В. Рабуш. 2017. – С. 543 – 545.
  8. Морозова О.М. Он и она у порога хаоса Николай II и Александра Федоровна в годы Великой войны /​/​Диалог со временем. – 2010. – №31. – С. 154 – 175.
  9. Начапкин М.Н. Мир повседневной жизни царской семьи во время первой Мировой войны (по материалам переписки Николая II и Александры Федоровны в 1914 – 1917 гг.) /​/​Всероссийская научно-практическая конференция «XV Романовские чтения» Екатеринбург, Алапаевск, 16 – 17 июля 2015 г. Сборник трудов конференции. «Издательство Квадрат»: Екатеринбург, 2015. – С. 232 – 243.

Впервые опубликовано в: Петелин Б.В., Смирнова И.С. Рядом с российским императором: роковой выбор принцессы Аликс /​/​«Личность и общество в историческом процессе: сборник статей Междунар. науч.-практ. конф., 9 – 10 апреля 2020 года /​под ред. И. М. Эрлихсон, Ю. В. Савосиной, Ю. И. Лосева /​Рязань: ИП Коняхин А.В. (Book Jet), 2020 — C. 584 – 592.